Отымевши морально обласкаю орально
Зеркала.
читать дальше
Для меня было открытием то, что у него такое же имя что и у меня. Почему? Все просто – я привык к сокращению искаженного имени. Это просто и понятно. Близкие так и звали меня – Мар. Родные, конечно же, предпочитали моё истинное имя, но их было немного и в большинстве своем с друзьями они были незнакомы. Зато это давало мне шанс скрывать свою истинную сущность от друзей. Но это все было неважно, ведь когда я узнал, что у него то же имя, что и у меня, мне стало любопытно.
На самом деле я приехал в этот город к друзьям. Когда нас представили друг другу мы не сказали настоящих имен. Совсем не потому что нам они неприятны, просто в кругу принято обращаться друг к другу так, как нам самим удобнее. Чтобы не было конфузов, когда зовешь одного человека, оборачивается другой и так далее. По этой самой причине, названное единожды имя не осело и ничем не зацепилось за мое сознание, просто вылетев из него с другой стороны.
Да и на тот момент мне было чем заинтересоваться помимо его имени. К примеру внешностью. Длинные, и несомненно, неудобные рыжеватые волосы, золотистые с прозеленью глаза, зловещая ухмылка и куча дорогих шмоток. Я в сравнении с ним был бледной поганкой – что взять с низкого пацана одетого по простому, главная отличительная черта которого это черные, миллированные красным волосы.
Мисару в сравнении со мной однозначно выигрывал, но я как то над этим не заморачивался. Какая к черту разница как выглядит человек? И разодетые красавицы могут быть ещё теми стервами. Поэтому внешность – это совсем не главное.
- Я Мар. – С улыбкой представился я.
- Ага. Мисару. – Он улыбнулся.
Я, конечно, и раньше замечал за собой, что я смотрю не только на девушек, но посмотрев на него внимательнее, я вспомнил, почему я приглядываюсь к мужчинам. И в тот момент, когда назвали наши настоящие имена, мне мягко говоря, было не до этого. Потому что у него очаровательная улыбка. И вредный характер.
Потом, я узнал совершенно случайно, что у нас одно на двоих имя. И это было необычно. Почему? А вот вы только представьте…
… - Привет! – Душные вагоны электрички навсегда остались позади меня. Больше никогда не зайду в эту парилку! Улица встречает меня пылью. Ну да ладно! Там хотя бы ветер есть, и нет этих людей, которые зажав тебя между собой, смотрят на тебя как на чудо света. Правильно – выделяющиеся огромные наушники сложно, весьма сложно не заметить.
Но вот улица! И друзья. Хвостик Мисару и косички Рин. Да, ведь я их ещё из вагона заметил.
- Мар! – Рин рада и тут же меня обнимает. Так сложно – я не знаю как вести себя в таких случаях. Уж слишком редко мне рады. Но я обнимаю её в ответ.
- Я по вам соскучился. – Честно заявляю я.
- Мы по тебе тоже! – Мисару улыбается мне как и Рин. Но у них разные улыбки. Или это просто у меня неправильные глаза, но я молчу об этом.
- Ну что, идем? – отекшие ноги за два с половиной часа сиденья требуют от меня ходьбы. Немедленной!
И мы идем и фоткаемся. В такие моменты я сам себе напоминаю Рицку, но совсем не потому, что я боюсь себя потерять. Я просто как и он боюсь забыть, и поэтому я предпочту хранить в памяти каждый счастливый миг. В памяти фотоаппарата, потому что своей я не доверяю.
На этих самых, первых фотографиях я вижу счастье. И правда.
Рин едет на работу оставив меня на Мисару.
- Ну что, куда теперь? – Мне не сдержать счастливой улыбки. Он улыбается мне в ответ. Да. Так и должно быть, ведь так?
Мы ходим очень много за один день, и я устаю. Просто морально и физически. Хотя по не этого и не видно, но шаг стал медленнее, насколько это возможно, но он, привычный к таким длинным пешим прогулкам, практически этого не замечает. А я не могу проиграть. Да, для меня все это соревнования, и это черта, перенятая у персонажа из другого аниме. Поэтому мы идем вровень.
- А может покушаем? – Я предлагаю не выдержав. Уж очень сильно я люблю покушать.
- Да, точно, тут неподалеку есть пиццерия. – Я втайне порадовался тому, что меня в свое время гоняли с этикетом. Мисару улыбается. Очаровательно, если это слово применимо к парню. Но он - очарователен…
…Дни шли за днями. Но каждый день мы были вместе. И каждый день я подозревал, насколько сильно я ему надоел. У меня как всегда был неиссякаемый запас вопросов и терпения, а он говорил. Много, часто. И мне всегда доставало любопытства его слушать. Если бы мы встретились за три года до этого, я думаю, мы бы ни за что не смогли бы ужиться только потому, что тогда я не любил, да и не умел слушать.
Меня одолевали разные мысли. На протяжении пяти дней. Со мной такое было и прежде, но это не приобретало подобных форм. Я слышал то, что Мисару собирался сказать, но не договаривал фраз за него – к чему? Ведь я могу ошибиться. У нас каждый день находились схожие привычки, схожие слова, мысли. Даже прошлое было похожим. И я день ото дня находил что-то новое. И радовался каждому дню так, что было горько потом расставаться.
Я старался об этом не думать. Да, получалось, но мысли были заполнены извращенными шутками и весьма пошлыми картинками, от которых было куда сложнее избавиться. Я держал рот плотно на замке первые два дня. Потом шутки стали проскальзывать чаще. А ещё чуть позже они стали неизбежно чередоваться с правдой, так хорошо замаскированной под шутку, что только взгляды Мисару давали мне понять, что меня спалили. Но он молчал, и я был благодарен.
Частенько я думал о том, что позже говорил Мисару. Я понимал его просто – как себя. Примерно так же, как когда смотришь в зеркало, которое будет показывать тебя с новой стороны. Но ведь человек от этого остается прежним, верно? И все остальное не важно.
Но ведь расставание неизбежно…
…Сегодня последний день. Я никому не сознаюсь что это очень горько и обидно. И о том, что мне страшно. Поэтому я буду весел. И помятое от недосыпа лицо никого не смутит – я парень, мне можно.
Утро мое самое не любимое время суток. Ненавижу просыпаться. Но от этого никуда не деться.
- Ну что, ты меня сдаешь на руки Мисару? – Чуть ехидно я смотрю на Рин. Я сделаю все, чтобы никто не увидел печали, которая опустилась на самое дно моих глаз.
- Точно. – Рин улыбается только мне. Я вижу её внимательный взгляд в окно. Интересно, о чем она думает? Хотя, наверное это совсем не мое дело. Поэтому я промолчу. Зачем спрашивать о том, что врят ли имеет к тебе отношение, верно?
Трамвай меня трясет, и я снова проклинаю свое обжорство. Но я не могу удержаться от вкусной еды, даже если я знаю, что потом меня будет подташнивать. Мне нужно развивать свое терпение, и я не спрашиваю сколько остановок осталось до того, когда я снова буду стоять на твердой земле. Я держусь. И вспоминаю улыбку Мисару.
Как вы думаете, сколько нужно человеку чтобы влюбиться? Правильно, момент. А потом много горечи и разочарований. Но только представьте что тот, в кого вы умудрились влюбиться похож на вас? Я знаю что вы на это скажете. «Фу, да это пахнет нарциссизмом!» «Гадость, как только можно?» «Это же так неинтересно встречаться с человеком, которого ты знаешь как себя!»
Но все это неприменимо ко мне.
Именно это заставляет меня понять, что в последний день я не смогу отказать себе в удовольствии поцеловать Мисару. И будь что будет! Я не боюсь. Устал я боятся того, что может произойти в следующий момент. А это значит, что у меня полностью развязаны руки…
…Дома у Мисару я долго думал – стоит ли? Но второго такого шанса мне точно не представится. Именно поэтому в тот день я, не смотря на то что я ниже умудрился прижать его к стене и поцеловать. На что-то большее не хватало времени – мы и так просидели с компом дольше, чем планировалось. Потом меня быстро сажали на электричку и до самого отправления стояли у вагона. Я одалживал маленькой девочке свой альбом, потому что был рад и счастлив и хотелось обнять целый мир. Ведь это так хорошо – жить, зная, что ты любишь кого то, кто похож на тебя. И не важно что у него в одном ухе шесть дырок, а у тебя ни одной. Потому что мечты, если уж очень сильно верить, то имеют свойство сбываться.
И сейчас для меня не откровение, что у него такое же имя, что и у меня.
Ведь это здорово! Можно даже сказать, что это – судьба.
Зеркала. Вторая сторона
читать дальшеНикто не должен жить в одиночестве. За свои семнадцать лет эта была единственная нерушимая истина, которую я запомнил. Истина, которую мне никогда не удавалось достичь. Но у меня опускаются руки. И я все чаще задумываюсь о том, как было бы замечательно упасть однажды и никогда больше не вставать. Просто упасть, отпустив себя, дав себе шанс быть слабым, не видя, не слыша, не зная, не сдерживаясь. Не чувствуя страшной боли в сердце, не понимая, что если не удержаться на этой грани, на этой кромке лезвия однажды, то больше не встанешь. Не сможешь подняться. Просто цепляясь за гладкие стены больше не взобраться. И было бы прекрасно – упасть на дно, и не подняться. Уснуть, и больше никогда не просыпаться.
Вечность.
Лето – это когда и среди цветов ты чувствуешь себя одиноким.
«Привет. Как дела?» - С тихим звуком спрашивает меня кто-то с той стороны компьютера.
Зачем? Вы не знаете, как они были раньше, так разве вам есть дело до того, какие они сейчас?
А может быть вам тоже одиноко? И вы тоже хотите почувствовать собственную значимость? То, что вы хоть кому-то нужны?
«Нормально» - ввод - Прав был тот человека, который сказал, что проще сказать, что все хорошо. И не говорить о том, что сейчас ты хочешь пойти и утопиться в кружке с уже давно остывшим чаем. «отправлено»
«А как у тебя?» - Люди, они такие странные.
«А как у теб» - Они хотят писать то, что не имеет для них никакого значения.
«А как у те» - Зачем? Ведь это не дает им никакой информации.
«А как» - Они не получают ни малейшей выгоды. Для них это самая бесполезная информация. Они не могут никого ею шантажировать.
«А ка» - И им абсолютно все равно. Так почему же они предпочитают вести эти скучные и пустые разговоры?
«А к» - Разве не это попытка быть живим в информативный век?
«А» - Разве не это попытка выжить?
«» - Разве это не желание избавиться от извечного врага – одиночества?
Разве нет?
Молчание…
«Пустое сообщение»
Призрачный покой согревает душу разбивая сердце: страшно.
Раньше было хоть что-то, а сейчас? Это пустота. Вакуум. И это совсем не душевное состояние. Это просто дыра в сердце, словно сейчас снова средневековье, и кто-то проткнул тебе грудину мечом, и выдернул его. Это ничто. Всепоглощающее ничто, сквозь которое свищет ветер. А страх, он сконцентрировался под сердцем, ясно давая понять, что душа находиться именно там.
- Эй, привет! – звонкий голос, он разрушает тишину вокруг, ту самую, которая запеленала меня, как кокон. – О, а давай ещё я добавлю одного человека в конференцию?
- Да. – Это же не ощущение покинутости? Правда ведь? Правда?!
- Ага! Привет!
- Привет!
- Ну что, давайте поговорим?
- А у тебя что нового?
- Да, так потихоньку…
- Понятно. Мар, а ты чего молчишь?
- Слушаю. – Уверенность – это всего лишь умение быть актером. И не стоит докучать друзьям своими проблемами. Ни к чему их тревожить. Я со всем могу справиться сам. В одиночку. Один.
Один…
- … да, а вот потом мы пошли… - Кажется, я исчезаю. А ведь я не маленькая девочка Тихиро, но почему то я ощущаю как у меня начали таять пальцы.
- …как интересно…. – Интересно, что придет на место меня? Ведь что-то останется, верно? Хоть что-нибудь?
- …Да, весело было, а то ведь… - Ведь иначе совсем не бывает. У меня в голове пустота. Я слушаю все, что они говорят. Зачем? Зачем я тут вообще сижу? Зачем я увлеченно слушаю чужой разговор?
- … да ну тебя!... – Тебя нет. Нет. Пустота добралась до сердца, сожрала веру, обесчестила мечты. Она уверенно ползет к душе, которая не знает где спрятаться.
К душе, которая не может спрятаться. Не спряталась. И моно звук вместо биения сердца.
«С вашей стороны полное молчание. Проверьте уровень звука»
Без зимы не чувствуешь сладости лета.
Желание сбежать. Убежать от собственного бессилия. Не просто сбежать – избавиться. Вскрытые вены, конечно, делу не помогут, но боль, почему-то оттягивает омерзительное чувство безысходности. Опустошенности. Ненужности.
- … Привет! Ну что, рассказывайте, как у вас дела? – Улыбка сумасшедшего прирастает к губам. Теперь её больше ничто не отдерет. Ничто не смоет.
- Да, вроде все в порядке, но вот недавно… - Они улыбаются, смеются, радуются. Я вижу это. Но почему то…
- А ещё что? – Прикрыть глаза, чтобы никто не увидел того, что прячется в их глубине. Того, что осело где-то под веками, но что стремиться выбраться наружу.
- Да, а вот ещё был случай… - Я щурюсь словно от солнца, радуясь их счастью. Значит все так, как и должно быть.
- Мар, а ты чего молчишь? – Золотистые глаза. Улыбка на лице и ожидание. Я что-то должен сказать?
- Слушаю. – Я улыбаюсь. Улыбка – это краска, которая каждым новым слоем ложиться на мои губы в течении дня, и которая сползает каждой ночью.
- Рассказывай давай! – Требовательные интонации в голосе так и призывают меня ослушаться. Не подчиниться.
- Ну, у меня все в порядке. – Я улыбаюсь и слушаю.
Что-то тихо звучит. Так странно. Раз-два. Раз-два. Так тихо, мерно, как часы, но те нельзя ощущать так, всем телом.
- Мисару? – Я зову тихо, не ожидая что меня услышат. Раньше же не слышали, а чудес не бывает. Поэтому я даже и не жду того, что на сей раз что-то измениться.
- Что? – Золотисто-рыжеватые волосы взметнулись в хвостике.
Неуверенность и смущение. Редкие гости в моем сердце, но сегодня, кажется, они правят балом. И что-то стучит все быстрее. Тук-тук-тук-тук….
Кажется, это бомба, которая вот-вот взорвется. Отчет все быстрее… Быстрее…
Дурак. Это же мое сердце…
Как корабль тону под нежностью. Вернуться?
В уголках глаз собирается счастье. Может быть, очень неприметное и совсем не обжигающее, но тем не менее реальное, абсолютное счастье, которое заставляет глаза сиять. Заставляет шагать вперед с надежной, которая обязательно превратиться в несгибаемую веру, и прикрывать глаза в попытке сберечь это счастье.
Счастье, оно собирается в уголках губ. Легкое, невесомое. Оно лучиками ложиться туда, и каждый кто его видит уверен – этот человек сейчас готов полюбить весь мир. И он его любит, потому что у него есть наивысшая ценность этого мира, которую невозможно ни купить, ни продать.
Это счастье.
- Мисару… - голос ещё тише и невесомее. Неощутимее. Но золотая копна снова и снова вздымается, разные сережки в ушах поблескивают в свете невидимого солнца.
- А? – И я не могу удержаться от улыбки и нежности, которая захлестывает меня как волна – с головой.
- Ничего. – Я улыбаюсь и снова и снова целую свое недостижимое счастье, у которого золотые глаза и задорная улыбка.
Никто не должен быть один. Никто. Нет такого человека, который бы заслужил сойти с ума от одиночества. И за мои семнадцать лет это была далеко не первая принятая истина, но она была так же как и многие другие нерушима. Одиночество – это главная болезнь современного общества. Это болезнь мира, который задыхается от перенаселения, но люди которого согласны умереть от одиночества. Это проплешины человечества, которое загнало себя в угол информационных технологий и разучилось любить.
Но мне это не грозит. Почему? Потому что я знаю, что такое счастье.
И потому что я пока что умею любить.
читать дальше
Два отражения друг в друге.
Смешно? Нелепо? Или глупо?
Но все не важно – мы без звука
Поймем друг друга.
Смешно? Нелепо? Или глупо?
Но все не важно – мы без звука
Поймем друг друга.
Для меня было открытием то, что у него такое же имя что и у меня. Почему? Все просто – я привык к сокращению искаженного имени. Это просто и понятно. Близкие так и звали меня – Мар. Родные, конечно же, предпочитали моё истинное имя, но их было немного и в большинстве своем с друзьями они были незнакомы. Зато это давало мне шанс скрывать свою истинную сущность от друзей. Но это все было неважно, ведь когда я узнал, что у него то же имя, что и у меня, мне стало любопытно.
На самом деле я приехал в этот город к друзьям. Когда нас представили друг другу мы не сказали настоящих имен. Совсем не потому что нам они неприятны, просто в кругу принято обращаться друг к другу так, как нам самим удобнее. Чтобы не было конфузов, когда зовешь одного человека, оборачивается другой и так далее. По этой самой причине, названное единожды имя не осело и ничем не зацепилось за мое сознание, просто вылетев из него с другой стороны.
Да и на тот момент мне было чем заинтересоваться помимо его имени. К примеру внешностью. Длинные, и несомненно, неудобные рыжеватые волосы, золотистые с прозеленью глаза, зловещая ухмылка и куча дорогих шмоток. Я в сравнении с ним был бледной поганкой – что взять с низкого пацана одетого по простому, главная отличительная черта которого это черные, миллированные красным волосы.
Мисару в сравнении со мной однозначно выигрывал, но я как то над этим не заморачивался. Какая к черту разница как выглядит человек? И разодетые красавицы могут быть ещё теми стервами. Поэтому внешность – это совсем не главное.
- Я Мар. – С улыбкой представился я.
- Ага. Мисару. – Он улыбнулся.
Я, конечно, и раньше замечал за собой, что я смотрю не только на девушек, но посмотрев на него внимательнее, я вспомнил, почему я приглядываюсь к мужчинам. И в тот момент, когда назвали наши настоящие имена, мне мягко говоря, было не до этого. Потому что у него очаровательная улыбка. И вредный характер.
Потом, я узнал совершенно случайно, что у нас одно на двоих имя. И это было необычно. Почему? А вот вы только представьте…
… - Привет! – Душные вагоны электрички навсегда остались позади меня. Больше никогда не зайду в эту парилку! Улица встречает меня пылью. Ну да ладно! Там хотя бы ветер есть, и нет этих людей, которые зажав тебя между собой, смотрят на тебя как на чудо света. Правильно – выделяющиеся огромные наушники сложно, весьма сложно не заметить.
Но вот улица! И друзья. Хвостик Мисару и косички Рин. Да, ведь я их ещё из вагона заметил.
- Мар! – Рин рада и тут же меня обнимает. Так сложно – я не знаю как вести себя в таких случаях. Уж слишком редко мне рады. Но я обнимаю её в ответ.
- Я по вам соскучился. – Честно заявляю я.
- Мы по тебе тоже! – Мисару улыбается мне как и Рин. Но у них разные улыбки. Или это просто у меня неправильные глаза, но я молчу об этом.
- Ну что, идем? – отекшие ноги за два с половиной часа сиденья требуют от меня ходьбы. Немедленной!
И мы идем и фоткаемся. В такие моменты я сам себе напоминаю Рицку, но совсем не потому, что я боюсь себя потерять. Я просто как и он боюсь забыть, и поэтому я предпочту хранить в памяти каждый счастливый миг. В памяти фотоаппарата, потому что своей я не доверяю.
На этих самых, первых фотографиях я вижу счастье. И правда.
Рин едет на работу оставив меня на Мисару.
- Ну что, куда теперь? – Мне не сдержать счастливой улыбки. Он улыбается мне в ответ. Да. Так и должно быть, ведь так?
Мы ходим очень много за один день, и я устаю. Просто морально и физически. Хотя по не этого и не видно, но шаг стал медленнее, насколько это возможно, но он, привычный к таким длинным пешим прогулкам, практически этого не замечает. А я не могу проиграть. Да, для меня все это соревнования, и это черта, перенятая у персонажа из другого аниме. Поэтому мы идем вровень.
- А может покушаем? – Я предлагаю не выдержав. Уж очень сильно я люблю покушать.
- Да, точно, тут неподалеку есть пиццерия. – Я втайне порадовался тому, что меня в свое время гоняли с этикетом. Мисару улыбается. Очаровательно, если это слово применимо к парню. Но он - очарователен…
…Дни шли за днями. Но каждый день мы были вместе. И каждый день я подозревал, насколько сильно я ему надоел. У меня как всегда был неиссякаемый запас вопросов и терпения, а он говорил. Много, часто. И мне всегда доставало любопытства его слушать. Если бы мы встретились за три года до этого, я думаю, мы бы ни за что не смогли бы ужиться только потому, что тогда я не любил, да и не умел слушать.
Меня одолевали разные мысли. На протяжении пяти дней. Со мной такое было и прежде, но это не приобретало подобных форм. Я слышал то, что Мисару собирался сказать, но не договаривал фраз за него – к чему? Ведь я могу ошибиться. У нас каждый день находились схожие привычки, схожие слова, мысли. Даже прошлое было похожим. И я день ото дня находил что-то новое. И радовался каждому дню так, что было горько потом расставаться.
Я старался об этом не думать. Да, получалось, но мысли были заполнены извращенными шутками и весьма пошлыми картинками, от которых было куда сложнее избавиться. Я держал рот плотно на замке первые два дня. Потом шутки стали проскальзывать чаще. А ещё чуть позже они стали неизбежно чередоваться с правдой, так хорошо замаскированной под шутку, что только взгляды Мисару давали мне понять, что меня спалили. Но он молчал, и я был благодарен.
Частенько я думал о том, что позже говорил Мисару. Я понимал его просто – как себя. Примерно так же, как когда смотришь в зеркало, которое будет показывать тебя с новой стороны. Но ведь человек от этого остается прежним, верно? И все остальное не важно.
Но ведь расставание неизбежно…
…Сегодня последний день. Я никому не сознаюсь что это очень горько и обидно. И о том, что мне страшно. Поэтому я буду весел. И помятое от недосыпа лицо никого не смутит – я парень, мне можно.
Утро мое самое не любимое время суток. Ненавижу просыпаться. Но от этого никуда не деться.
- Ну что, ты меня сдаешь на руки Мисару? – Чуть ехидно я смотрю на Рин. Я сделаю все, чтобы никто не увидел печали, которая опустилась на самое дно моих глаз.
- Точно. – Рин улыбается только мне. Я вижу её внимательный взгляд в окно. Интересно, о чем она думает? Хотя, наверное это совсем не мое дело. Поэтому я промолчу. Зачем спрашивать о том, что врят ли имеет к тебе отношение, верно?
Трамвай меня трясет, и я снова проклинаю свое обжорство. Но я не могу удержаться от вкусной еды, даже если я знаю, что потом меня будет подташнивать. Мне нужно развивать свое терпение, и я не спрашиваю сколько остановок осталось до того, когда я снова буду стоять на твердой земле. Я держусь. И вспоминаю улыбку Мисару.
Как вы думаете, сколько нужно человеку чтобы влюбиться? Правильно, момент. А потом много горечи и разочарований. Но только представьте что тот, в кого вы умудрились влюбиться похож на вас? Я знаю что вы на это скажете. «Фу, да это пахнет нарциссизмом!» «Гадость, как только можно?» «Это же так неинтересно встречаться с человеком, которого ты знаешь как себя!»
Но все это неприменимо ко мне.
Именно это заставляет меня понять, что в последний день я не смогу отказать себе в удовольствии поцеловать Мисару. И будь что будет! Я не боюсь. Устал я боятся того, что может произойти в следующий момент. А это значит, что у меня полностью развязаны руки…
…Дома у Мисару я долго думал – стоит ли? Но второго такого шанса мне точно не представится. Именно поэтому в тот день я, не смотря на то что я ниже умудрился прижать его к стене и поцеловать. На что-то большее не хватало времени – мы и так просидели с компом дольше, чем планировалось. Потом меня быстро сажали на электричку и до самого отправления стояли у вагона. Я одалживал маленькой девочке свой альбом, потому что был рад и счастлив и хотелось обнять целый мир. Ведь это так хорошо – жить, зная, что ты любишь кого то, кто похож на тебя. И не важно что у него в одном ухе шесть дырок, а у тебя ни одной. Потому что мечты, если уж очень сильно верить, то имеют свойство сбываться.
И сейчас для меня не откровение, что у него такое же имя, что и у меня.
Ведь это здорово! Можно даже сказать, что это – судьба.
Зеркала. Вторая сторона
читать дальшеНикто не должен жить в одиночестве. За свои семнадцать лет эта была единственная нерушимая истина, которую я запомнил. Истина, которую мне никогда не удавалось достичь. Но у меня опускаются руки. И я все чаще задумываюсь о том, как было бы замечательно упасть однажды и никогда больше не вставать. Просто упасть, отпустив себя, дав себе шанс быть слабым, не видя, не слыша, не зная, не сдерживаясь. Не чувствуя страшной боли в сердце, не понимая, что если не удержаться на этой грани, на этой кромке лезвия однажды, то больше не встанешь. Не сможешь подняться. Просто цепляясь за гладкие стены больше не взобраться. И было бы прекрасно – упасть на дно, и не подняться. Уснуть, и больше никогда не просыпаться.
Вечность.
Лето – это когда и среди цветов ты чувствуешь себя одиноким.
«Привет. Как дела?» - С тихим звуком спрашивает меня кто-то с той стороны компьютера.
Зачем? Вы не знаете, как они были раньше, так разве вам есть дело до того, какие они сейчас?
А может быть вам тоже одиноко? И вы тоже хотите почувствовать собственную значимость? То, что вы хоть кому-то нужны?
«Нормально» - ввод - Прав был тот человека, который сказал, что проще сказать, что все хорошо. И не говорить о том, что сейчас ты хочешь пойти и утопиться в кружке с уже давно остывшим чаем. «отправлено»
«А как у тебя?» - Люди, они такие странные.
«А как у теб» - Они хотят писать то, что не имеет для них никакого значения.
«А как у те» - Зачем? Ведь это не дает им никакой информации.
«А как» - Они не получают ни малейшей выгоды. Для них это самая бесполезная информация. Они не могут никого ею шантажировать.
«А ка» - И им абсолютно все равно. Так почему же они предпочитают вести эти скучные и пустые разговоры?
«А к» - Разве не это попытка быть живим в информативный век?
«А» - Разве не это попытка выжить?
«» - Разве это не желание избавиться от извечного врага – одиночества?
Разве нет?
Молчание…
«Пустое сообщение»
Призрачный покой согревает душу разбивая сердце: страшно.
Раньше было хоть что-то, а сейчас? Это пустота. Вакуум. И это совсем не душевное состояние. Это просто дыра в сердце, словно сейчас снова средневековье, и кто-то проткнул тебе грудину мечом, и выдернул его. Это ничто. Всепоглощающее ничто, сквозь которое свищет ветер. А страх, он сконцентрировался под сердцем, ясно давая понять, что душа находиться именно там.
- Эй, привет! – звонкий голос, он разрушает тишину вокруг, ту самую, которая запеленала меня, как кокон. – О, а давай ещё я добавлю одного человека в конференцию?
- Да. – Это же не ощущение покинутости? Правда ведь? Правда?!
- Ага! Привет!
- Привет!
- Ну что, давайте поговорим?
- А у тебя что нового?
- Да, так потихоньку…
- Понятно. Мар, а ты чего молчишь?
- Слушаю. – Уверенность – это всего лишь умение быть актером. И не стоит докучать друзьям своими проблемами. Ни к чему их тревожить. Я со всем могу справиться сам. В одиночку. Один.
Один…
- … да, а вот потом мы пошли… - Кажется, я исчезаю. А ведь я не маленькая девочка Тихиро, но почему то я ощущаю как у меня начали таять пальцы.
- …как интересно…. – Интересно, что придет на место меня? Ведь что-то останется, верно? Хоть что-нибудь?
- …Да, весело было, а то ведь… - Ведь иначе совсем не бывает. У меня в голове пустота. Я слушаю все, что они говорят. Зачем? Зачем я тут вообще сижу? Зачем я увлеченно слушаю чужой разговор?
- … да ну тебя!... – Тебя нет. Нет. Пустота добралась до сердца, сожрала веру, обесчестила мечты. Она уверенно ползет к душе, которая не знает где спрятаться.
К душе, которая не может спрятаться. Не спряталась. И моно звук вместо биения сердца.
«С вашей стороны полное молчание. Проверьте уровень звука»
Без зимы не чувствуешь сладости лета.
Желание сбежать. Убежать от собственного бессилия. Не просто сбежать – избавиться. Вскрытые вены, конечно, делу не помогут, но боль, почему-то оттягивает омерзительное чувство безысходности. Опустошенности. Ненужности.
- … Привет! Ну что, рассказывайте, как у вас дела? – Улыбка сумасшедшего прирастает к губам. Теперь её больше ничто не отдерет. Ничто не смоет.
- Да, вроде все в порядке, но вот недавно… - Они улыбаются, смеются, радуются. Я вижу это. Но почему то…
- А ещё что? – Прикрыть глаза, чтобы никто не увидел того, что прячется в их глубине. Того, что осело где-то под веками, но что стремиться выбраться наружу.
- Да, а вот ещё был случай… - Я щурюсь словно от солнца, радуясь их счастью. Значит все так, как и должно быть.
- Мар, а ты чего молчишь? – Золотистые глаза. Улыбка на лице и ожидание. Я что-то должен сказать?
- Слушаю. – Я улыбаюсь. Улыбка – это краска, которая каждым новым слоем ложиться на мои губы в течении дня, и которая сползает каждой ночью.
- Рассказывай давай! – Требовательные интонации в голосе так и призывают меня ослушаться. Не подчиниться.
- Ну, у меня все в порядке. – Я улыбаюсь и слушаю.
Что-то тихо звучит. Так странно. Раз-два. Раз-два. Так тихо, мерно, как часы, но те нельзя ощущать так, всем телом.
- Мисару? – Я зову тихо, не ожидая что меня услышат. Раньше же не слышали, а чудес не бывает. Поэтому я даже и не жду того, что на сей раз что-то измениться.
- Что? – Золотисто-рыжеватые волосы взметнулись в хвостике.
Неуверенность и смущение. Редкие гости в моем сердце, но сегодня, кажется, они правят балом. И что-то стучит все быстрее. Тук-тук-тук-тук….
Кажется, это бомба, которая вот-вот взорвется. Отчет все быстрее… Быстрее…
Дурак. Это же мое сердце…
Как корабль тону под нежностью. Вернуться?
В уголках глаз собирается счастье. Может быть, очень неприметное и совсем не обжигающее, но тем не менее реальное, абсолютное счастье, которое заставляет глаза сиять. Заставляет шагать вперед с надежной, которая обязательно превратиться в несгибаемую веру, и прикрывать глаза в попытке сберечь это счастье.
Счастье, оно собирается в уголках губ. Легкое, невесомое. Оно лучиками ложиться туда, и каждый кто его видит уверен – этот человек сейчас готов полюбить весь мир. И он его любит, потому что у него есть наивысшая ценность этого мира, которую невозможно ни купить, ни продать.
Это счастье.
- Мисару… - голос ещё тише и невесомее. Неощутимее. Но золотая копна снова и снова вздымается, разные сережки в ушах поблескивают в свете невидимого солнца.
- А? – И я не могу удержаться от улыбки и нежности, которая захлестывает меня как волна – с головой.
- Ничего. – Я улыбаюсь и снова и снова целую свое недостижимое счастье, у которого золотые глаза и задорная улыбка.
Никто не должен быть один. Никто. Нет такого человека, который бы заслужил сойти с ума от одиночества. И за мои семнадцать лет это была далеко не первая принятая истина, но она была так же как и многие другие нерушима. Одиночество – это главная болезнь современного общества. Это болезнь мира, который задыхается от перенаселения, но люди которого согласны умереть от одиночества. Это проплешины человечества, которое загнало себя в угол информационных технологий и разучилось любить.
Но мне это не грозит. Почему? Потому что я знаю, что такое счастье.
И потому что я пока что умею любить.
@темы: Ориджиналы, мои творения, новости: фики, неотбечено, стихи, ИЩУ БЕТУ, mini, зарисовки, Romance, Фанфикшн, POV, PG-13
-
-
15.07.2010 в 19:58-
-
15.07.2010 в 20:01