Отымевши морально обласкаю орально
Она идет по улице.
Её плавные, размеренные, тихие шаги заставляют каштановые волосы развеваться на ветру, а легкую юбку вздыматься красивой волной. И ничто не выдает того, что неописуемая боль сжимает в тиски её сердце. Ничто не говорит о том, как ей плохо. Как ей тяжело в этом мире – безжалостном, резком и злом.
Слезы текут по её лицу, но она, не замечая их, размеренно шагает. Внутри нет ничего, кроме боли. Той самой боли, которая заполонила собой весь мир. Той боли, которая стерла для неё границы фантазии и реальности. Боли, которая обратила все мечты и надежды в прах, в пепел, что был безжалостно развеян по ветру.
И слезы от мечты.
Её мечта, самая сладкая, самая запретная, та, которую она запрещала себе додумывать, разбита. Наверное, ей было бы не так обидно, если бы она знала, что она домыслила эту мечту. Наверное, однако сейчас ей больно так, словно у неё отняли то, что ещё не успело родиться. А может быть, так оно и было.
Под её легкими сандалиями хрустят камни, прямо как осколки. Прямо, как мечты людей, брошенные прямо под ноги кем-то. Они хрустят и ломаются, потому что больше никому не нужны в этом мире. Они сгибаются и ломаются под тяжестью реальности – реальных ног, что шагают сейчас по мостовой.
Она идет по улице, и улыбается
Не замечая слез
И пусть мечты вновь крошатся, ломаются.
Все это не всерьез.
Её плавные, размеренные, тихие шаги заставляют каштановые волосы развеваться на ветру, а легкую юбку вздыматься красивой волной. И ничто не выдает того, что неописуемая боль сжимает в тиски её сердце. Ничто не говорит о том, как ей плохо. Как ей тяжело в этом мире – безжалостном, резком и злом.
Слезы текут по её лицу, но она, не замечая их, размеренно шагает. Внутри нет ничего, кроме боли. Той самой боли, которая заполонила собой весь мир. Той боли, которая стерла для неё границы фантазии и реальности. Боли, которая обратила все мечты и надежды в прах, в пепел, что был безжалостно развеян по ветру.
И слезы от мечты.
Её мечта, самая сладкая, самая запретная, та, которую она запрещала себе додумывать, разбита. Наверное, ей было бы не так обидно, если бы она знала, что она домыслила эту мечту. Наверное, однако сейчас ей больно так, словно у неё отняли то, что ещё не успело родиться. А может быть, так оно и было.
Под её легкими сандалиями хрустят камни, прямо как осколки. Прямо, как мечты людей, брошенные прямо под ноги кем-то. Они хрустят и ломаются, потому что больше никому не нужны в этом мире. Они сгибаются и ломаются под тяжестью реальности – реальных ног, что шагают сейчас по мостовой.
Она идет по улице, и улыбается
Не замечая слез
И пусть мечты вновь крошатся, ломаются.
Все это не всерьез.