[war-and-I]

Месть.
Пустыня. От раскалённого солнца кажется, что песок из жёлтого стал красным. Шаг за шагом наваливается усталость. Хочется пить, и как никогда, цепляясь за жизнь я бреду по бескрайней пустыне. Тишина. Барханы под ногами перекатываются, заставляя идти медленнее. Тяжело. Мне хочется спастись, ведь я никогда не бывал в пустыне. Но сейчас, мне просто некуда бежать.
После смерти Наруто Коноха ополчилась. На меня спустили этих псов АНБУ. Они ищут меня, чтобы отдать на расчленение Сакуре, которая хочет сделать со мной столько неприятных вещей, что и маньяку не снились. Порыдав над могилкой она уговорила Пятую не только поймать меня, но и отдать ей на растерзание, дабы она могла сделать со мной всё, что вздумается её извращённой фантазии.
Я надеюсь, что отыщу хоть какое-нибудь пристанище, чтобы отсидеться и накопить чакру. В последнее время я был слишком расточителен, и у меня остались жалкие крохи на поддержание существования. Обидно, но это так. Значит, именно сейчас я наиболее уязвим. Да ещё эта чертова пустыня…
На горизонте вспыхивает ослепительное сияние, предзнаменующая появление нежданного гостя. После взгляда на этого гостя я понимаю, что он хозяин, а я – гость, причём незваный. Казекаге страны Песка странно смотрит на меня. Этого взгляда я у него никогда не видел. В нём есть живое чувство, причём ненависть, которая из плохо скрываемой, стала хорошо заметна, да ещё и приправилась презрением.
Да… Ситуация хуже некуда. Нападать на повелителя песка в пустыне: безумие. А если учитывать то, что нападать нечем, то вообще суицид! А зная Гаару, то уж лучше на растерзание Сакуре, ибо его взгляд выражает одно: «Попробуй убеги. Нет, ну ты попробуй. Я жду. Давай же.».
Я знаю, что он будет играть со мной так, как я играл с Наруто, в моей обители, когда тот был в коридоре, по концам которого стояли две змеи – мои подчиненные. Он понимал, что в ловушке и не убегал. Так же как и я сейчас в ловушке, и не убегаю. Просто не хватит сил.
- Итак, Саске.- голос Гаары полон презрения и …интереса? Интереса кошки, к загнанной в углу мышке.- Ты в той же ситуации, что пребывал мой любимый перед смертью. Как тебе это нравиться?
Никак. Постойте, любимый?! Как же… Наверное мои глаза расширяются, так как следующей фразой он просто решил убить меня:
- А ты думал, тебя зря что ли в деревне Песка чуть не закидали камнями? Ты не знал, что после гибели моего Лисёнка я чуть не разрушил подопечную мне деревню. Если бы не слова одной мудрой девушки, тебя бы не просто сейчас не было. А знаешь, что она мне сказала?
Он точно со мной играет, как с мышкой. Я не отвечаю, но он договаривает:
- В продолжении великой фразы: мужчины не плачут, мужчины мстят, пошла откровенная: и мстят как можно больнее делая загнанной в угол жертве. И я знаю, как тебе можно сделать как можно больнее.
Он подошёл вплотную ко мне, стянул с меня штаны, песок в это время сковал мои ноги и руки.
- Тебе будет больно. Очень. Обещаю.
Песок потянул меня вниз, заставив нагнуться. Рывком он начал входить в меня. Я почувствовал боль, неимоверную, ни с чем не сравнимую. Заорал от ослепительно-жгучей боли и попытался вырваться от неприятного ощущения, однако, мне этого не удалось. И услышал у самого уха довольное:
- Кричи, кричи сильнее и громче. И вырывайся сильнее. Помни, как Нару кричал под тобой и пытался убежать. А я ведь только начал.
С этими словами он продолжил проникновение ко мне вовнутрь. Я вновь пытался вырваться, но Песчаник держал крепко.
- Давай, вырывайся, тебе ведь больно?- со злобной ухмылкой спросил он. И тоном, словно хотел успокоить произнёс совсем неутешительные слова.- Сейчас станет ещё больнее.
Ещё один рывок, и новый крик боли, вырвавшийся сквозь плотно сжатые губы. Это хуже чем смерть, пытка тем, что должно приносить удовольствие. Безжалостная, беспощадная и …
- Бесчувственно, как ты думаешь, трахаться с тем, кто изнасиловал того, кто был тебе дороже жизни, а после, в приливе экстаза, убил его, а? Но могу тебя утешить, твоя пытка будет дольше, а боль мучительнее. Во много раз.
Последний рывок вовнутрь, оглушительный вопль. Я, не успев опомниться от боли, почувствовал резкие толчки внутри меня. И что-то горячее, стекающее по моим ногам. От того, что толчки не прекратились, я понял, что стекало. Это была моя кровь. Новый приступ боли, и новая порция криков. Я невольно начал услаждать его слух ором, несмотря на то, что запрещал себе делать насильнику приятное. Мне было больно. До ужаса. И я услышал ненавистный мне голос у самого уха:
- Знаешь, потому что ты меня не возбуждаешь, я решил, что твои муки будут казаться тебе бесконечными. И, как я тебе уже говорил, тебе будет больно. Очень больно.
Он вышел из меня, дождался, пока внутри меня всё успело сжаться, и новым рывком вошёл в меня до конца с шёпотом:
- Ну, ты же не думал, что это всё? Не стоит расслабляться. Тебе нужно многое осознать. Я буду подводить тебя к знанию. Но поверь мне, тебе это не понравиться. Ведь Лисёнку не нравилось, когда ты его насиловал. Ты приложил все усилия, чтобы сломать мою жизнь, в то время как я приложу все усилия, чтобы сломать твою. Не волнуйся, я уже всё придумал.
Успокаивающий тон приводит к прямо противоположному эффекту. Я уже не боюсь, нет. Меня просто-напросто сковал ужас. Липкий, тянущий ужас. Что он задумал?!!
- Я же знаю, что ты хочешь пить. И я напою тебя…-неожиданное милосердие? Применимо ли это слово к тому, у кого нет сердца?- однако взамен, ты должен сделать всё, чтобы я кончил в тебя.
Вот и его хитроумный план. Ему мало изнасиловать меня, ему нужно чтобы я сам насаживался на него. Буду ли я? А куду я на…денусь? Впрочем именно туда и денусь. Зная, что я потеряю чакру навсегда, я превратился в Наруто, и начал добровольное движение по его члену. Пусть мне больше никогда не бывать шиноби, но жить-то я ещё хочу! Я ускорил темп, и двигался по нарастающей, до тех пор, как не почувствовал горячую влагу внутри.
- Умница, девочка,- произнёс Гаара ободряющим тоном,- теперь ты можешь попить.
Он отвинтил крышку с фляжки и подал мне. Прохладная жидкость потекла в рот, принося мимолётное наслаждение.
- Да, теперь никто не посмеет упрекнуть меня во лжи или несправедливости. Ты продался мне за глоток воды, Саске. Теперь ты принадлежишь мне, а это значит, что я назначаю тебе наказание, за то, что ты убил моего возлюбленного: ты будешь продавать своё тело на улицах деревни Песка., а чтобы ты не сбежал, то я направлю к тебе часть своей силы. Она будет выбирать, где стоять, с кем спать, и прочее.
Вот что он мне придумал. Вечное рабство. Он взял меня за шкирку, и выкинул на улицу. Он решил, что такова будет его месть. Значит он решил научить меня покорности? Вот во что переросла его месть. В вечный позор. Уж лучше смерть.
Но умереть мне не удалось.
Лишь проснуться, в тот день, когда я решил убить его.

Погода как символ.
Шёл дождь.
Сегодня Какаши как всегда не мог уснуть. Причиной тому была очередная ссора с Ирукой. Всё получилось так глупо, а если вдуматься, то спор переросший в ссору, причем крупную не имел обоснований вообще начинаться.
Крупные капли дождя выбивали ритм одинокого сердца.
Ну задержался Ирука в Ичираку, заговорился с Наруто о его сенсее, ну зачем поднимать по этому поводу такую бучу?! Ревность во всех её проявлениях, означает то, что сегодня он снова спит один. Снова обдумывает стратегию примирения. Снова мечтает о любимом. Снова клянет себя за глупость и ревность, но, как всегда, снова ничего не может с собою поделать.
За окном почти ураган, усилился ливень.
Какаши не хлопал дверью, перед тем как уйти, чувствуя, что вспыльчивый любимый разозлиться на него сильнее. Не только дверь была преградой. В их отношениях появилось, нет, вернее закралось недопонимание. Закралось, и тихим комочком улеглось в выжидании своего часа.
Кажется, что капли как град, что бьет по коже.
Несмотря ни на что, сейчас бывший АНБУ как никогда чувствовал любимого. Он ощущал физически моральное состояние его половины. Чувствовал душевную боль на своём теле, но не мог с нею справиться. Он, тот, кого учили в школе АНБУ терпеть такую боль, что и не снилась порой палачам, не мог справиться с болью, которая держала в руках сердце Ируки, и не собиралась отпускать. Но не это было основной причиной его страдания. Тяжелее было осознавать, что вот так, однажды он может потерять шатена навсегда. Оказаться вычеркнутым из его сердца.
Слышен хруст деревьев, сломанных от сильного ветра.
Значит, нужно во что бы то не стало помириться. Прямо сейчас. Нужно объяснить, что лишь из-за постоянных переживаний за дорогого человека, он постоянно начинает спорить. Спорить, несмотря на то, что заранее знает, что он не прав.
Шифер слетает с крыш домов, и обуреваемый тоской ветер наслаждается погромом.
Кажется боец многих войн обдумывал, что он скажет тому, кто выгнал его из дома. Кажется, он совсем не замечал происходящего вокруг. Кажется, ему было плевать на весь мир, кроме небольшом домике у Академии, в которой пытался согреться и успокоиться Ирука-сенсей. Пытался спастись от чувства всепоглощающего одиночества и страха.
Тихий-тихий стук в дверь, даже не стук, а поскрипывание, которое кажется, показалось.
Но там, за дверью, обнаруживается стыдливая душа, пришедшая просить прощения, спасать от страхов и лишать сомнений. Душа, которая согреет и поймет. И тело, которое всю ночь будет замаливать грехи души.