Троллейбус катился чуть качаясь, замирая на светофорах, и рывками снова и снова бросаясь в путь. Его штормило, как интеллигента, которого впервые накачали спиртным под завязку. Внутри что-то постукивало, барабанило, билось.

Его стук это стук сердца. Огромного, массивного сердца, хозяин которого занимается любовью. И отнюдь не в переносном смысле этого слова. Его огромное, нагретое солнцем тело тряслось и покачивалось. Его бросало то вперед, то назад. Его счастьем было любить землю. Его печалью были огромные троллейбусные рельсы, которые препятствовали его встрече с долгожданной землей. И каждый раз он пытался вырваться, сбежать, коснуться, хоть на миг, но земля была недостижима, и оргазм был в одном волоске, но он был недоступен.

А люди ничего не знали. Они стоили и сидели, и у тысячи одинаковых, но, неизменно разных людей были одинаково угрюмые лица. И у них не было проблем ни дома, ни на работе, откуда эта людская масса ехала, но не было поводов для веселья. У них не было шанса. Ни единого шанса на то, что они будут счастливы, и все они были одинаково угрюмы. Они были серьезны и взрослы. Самостоятельны. И каждый из них стремился доказать, что он чего то стоит, не смотря на то, что никто не нуждался в этом доказательстве, кроме них самих.

Но в этой толпе были двое, и они стояли, как тысячи людей. Вернее стояла одна из них. У неё было много мыслей в голубо-серых глазах. Она держалась за верхний поручень, и закрывала собой вторую девушку, которая не любила или же просто не ездила на троллейбусах. Это было видно с первого взгляда, ведь она сидела, и при этом держалась за поручень сидения.

Они ехали и ехали. И взгляд светловолосой девушки, устремленный куда-то вдаль, так далеко, что может быть страшно не мог ускользнуть от сидящей. Она раз за разом поднимала глаза выше, на свою спутницу и думала. И уголки её губ дрожали, приподнявшись в веселой улыбке. И счастье скопилось уголках глаз, лучиками собрав вокруг них морщинки.
Едва заметно.

Троллейбус ехал, и кидался вперед, грудью рассекая воздух полный пыли и жара. Серые глаза смотрели туда, где есть что то большее, чем будняя скука. И счастье светилось в темных и усталых глазах.

Но оно было.